Я уже тридцать лет в профессии. Мой учитель — одна женщина из-под Казани…… Когда я попал к ней, она уже была старенькая, лет шестьдесят восемь, что ли… Помогал ей по хозяйству: воды принести, дров наколоть. Как ни иду мимо дома — частный сектор — всегда народ сидит, и на машинах, и так. Ну не может же столько родственников у человека быть, ну! Шторки открыты, и в окне видно: лежит кто-то, и что-то она там делает. Интересно же! Я к ней: ба, научи меня! Мне-то было семнадцать. А у неё на целом свете никого. Во время войны работала хирургом, попала в плен, работала с немецким хирургом и там, у немцев, этому научилась. То что я сейчас делаю — даже ногтя её не стоит. Не смог научиться большему! Если бы мне было тридцать, то смог бы, а в семнадцать… сегодня сделал, завтра забыл…

В медицинское училище, на фельдшера, я поступил со второго раза, не с первого. Поступил экстерном, потому что знания о работе с позвонками у меня за два года накопились, ну — на том же уровне, который в тот момент был у профессоров. Потому что на тот момент мануальной терапии в стране официально не существовало. Вообще. Просто полный запрет был. При институтах даже практики мануального воздействия не было. Касьян — да, был, но это совершенное исключение, и учеников у него не было, и ездила к нему вся страна. Партия была твёрдо уверена: шарлатанство! Это восьмидесятые годы, вторая половина. Тогда же ещё ОБХСС был!

И учительницу мою тоже гоняли. Приходят, а она им: «Ну что вы со мной сделаете? Посадите? Я никого не убила, ничего не украла. Человеку помогла? За это же не расстреливают?» Приехал какой-то профессор, типа нашей Малышевой: что вы суётесь в медицину, ничего не зная?! А она: а вы — знаете? У неё такой был фокус не фокус, опыт: даёт волос, обычный, человеческий, и выходит из комнаты. А кто-нибудь его прячет под простыню на столе. Заходит, водит кончиками пальцев по столу — раз! Вот он, волос. Сможете повторить? Вот же у вас такие же руки, такие же пальцы, плюс высшее медицинское образование. Ну?

Я вот, например, так и не дошёл до этого уровня. Спрашивал её: ба, как?! Ты ещё подрасти, отвечает. Она меня и этому-то всему не хотела учить, молодой, мол, ветер в голове. Будет двадцать с хвостиком, тогда. Просто делала своё дело, а я только спрашивал: ба, а чего так? А вот так? Объяснит и никогда не скажет: запиши. Потому что запомнишь, только то, что у тебя в голове зацепилось. А потом померла…

И вот с этими знаниями, что за два года накопились, пришёл поступать в медицинское училище на базе восьмого класса. Провалился, конечно. Пошёл к директору:

— Михал Иваныч, — двадцать лет, руки горят, силы много, ума мало, выпил, конечно, для храбрости — Михал Иваныч, посмотрите, что я умею, с вас же не убудет! Посчитаете нужным взять меня экстерном — хорошо, нет — так и быть.

— Хорошо, — говорит, — приходи.

К девяти собралась комиссия из шести врачей. Положили больного, я давай объяснять что-где-как, почему здесь позвонок так стоит, а тут этак, показал как крутить, как вертеть. Спрашивают: а откуда знаете? Потому что информация эта была чуть ли не секретная по тем временам. Нахальный был, говорю: какая вам разница? Посовещались и взяли меня. И вот теперь я фельдшер по образованию. Потому что такой специальности, как мануальный терапевт до сих пор, например, в поликлинике не найдёшь. Нет таких табличек на дверях. Максимум: массажист, хотя тоже редко-редко.

Мануальщик со стажем десять лет, это уже не ученик, но ещё не мастер. От пятнадцати и больше — тогда уже да, уже что-то знаешь. За тридцать лет здоровье у народа, конечно, сильно изменилось. Почти у каждого семнадцати-двадцатипятилетнего то хондроз, то протрузия. Причиной тому не только образ жизни, но и питание, и экология в целом. Если раньше идёшь мимо открытого окна, а кто-то картошку жарит, то запах такой, что голова кругом. А сейчас сколько ни жарь — не то. Всё влияет. Плюс суета — в целом, по жизни. У каждого телефон, никто никуда не успевает и такое ощущение, что никто вообще не работает.

У нас по городу массажистов очень много. Но школы нету. И в стране нету. Профессиональной школы массажистов. Ко мне приходят учиться разные люди: некоторые просто поинтересоваться, некоторые доучиваться после курсов массажистов. Первым делом учу их дышать и руки правильно ставить. Работать нужно без напряжения, руки работают, а ты спокойно себе разговариваешь. И тогда я при своём возрасте спокойно принимаю десять человек в день. Если же всё делать с усилием, то максимум — пять пациентов, да и то, если у тебя здоровье лошадиное, не куришь. Не только клиент должен пользу-удовольствие от массажа получать, но и массажист, вот в чём секрет!

Российский вариант мануальной терапии это костоправство: грелась вода, больного намыливали и вытягивали нужные суставы. Но это в старину было. То, чем мы сейчас занимаемся, это европейские разработки, в основном голландские. Они построены на точном знании устройства человеческого тела и на личном опыте. Популярные сейчас восточные техники, например, тайский массаж, — я их, конечно, просматриваю, в интернете, по книжкам… Но, если честно, в Брянске пока что настоящих мастеров по этим направлениям нету. Нету того, что бы меня по-настоящему удивило, чтобы захотелось изучить подробнее. Это как дружба; не может у человека быть пять друзей — один, максимум, два. Так и с методикой массажа. Я до сих пор сравниваю бабульку свою, наставницу, и то, что я вижу. И — не моё.

Когда приходишь в первый раз к мануальному терапевту, сразу смотри, как руки поставлены. Если одними пальцами работает — уже не то. Он работать с тобой будет до синяков. А если рука правильно стоит, то сколько ни работай — никаких синяков. Потому что вся ладонь задействована, как приклеена к телу. А пальцы — это только когда нужно глубоко добраться, редкий достаточно случай. И опыт очень важен, одними дипломами в нашем деле не обойтись. Как-то ко мне из травмпункта девушку прислали, сказали открытым текстом: «у вас смещён голеностоп, его нужно поставить на место, но мы этого делать не будем, идите к мануальщику». Хотя их этому учат, конечно. То ли плохо учились, то ли ответственности побоялись. Ещё хуже на пляжах дело обстоит. Знаете, на пляжах массажисты работают для всех желающих. Девушка однажды приходила: семь лет назад стояла на пляже, никого не трогала, подошёл такой вот специалист: давайте, говорит, я посмотрю ваш позвоночник. Ну, давайте. А он как крутанёт шею, без предупреждения! Тут-то она сознание и потеряла. И семь лет с этим вывихом проходила. А там работы было на три сеанса.

Сложнее всего грыжи межпозвоночные на место ставить. Но хирургические методы лечения — лучше не надо. Вот прямо до последнего, когда уже ни ходить, ни сидеть, ни лежать, тогда да, можно рискнуть. Но риск пятьдесят на пятьдесят, даже за границей.

Ещё сложно с крупными телами работать. И, не поверишь, с гимнастами. У них мышцы в гипертонусе постоянно. Знакомый мануальный терапевт из Питера рассказывал: пришёл к нему приятель с протрузией, мало что гимнаст, так он ещё и йогой занимается. Крутил его и так и этак — бесполезно, хоть в колесо сверни! Неудобно страшно: приятель, деньги, опять же, платит, а толку ноль. Отработали последний сеанс. Бесполезно. Стал одеваться, шнурки завязывать, наклонился, и тут знакомый мой — была не была! — как дал ему пенделя! Н-на! В нужную, конечно, точку, до неё просто так не добраться, когда мышцы напряжены. Тот, значит: ты чо?!! А потом: ой, а боль-то прошла…

фото автора

+40

  Вы уже отметили эту статью